Он промолчал, пропуская ее тон и доводы через свой ум ментата. План похищения показал такую степень черствости и жестокости, что это до глубины души потрясло Данкана. Рисковать жизнью собственной матери ради приведенных ему причин? Алия лжет. Может быть, перешептывания об Алии и Джавиде — правдивы. При этой мысли у него свело от ледяного холода живот. — Ты единственный, кому могу я в этом довериться, — сказала Алия.
— Знаю, — ответил он.
Восприняв это как согласие, она улыбнулась в зеркало самой себе. — Видишь ли, — проговорил Айдахо, — ментат выучен рассматривать каждого человека как последовательность взаимосвязей.
Алия не ответила. Она сидела, погрузившись в личные воспоминания, лицо ее стало при этом пустым и отрешенным. Айдахо поглядел на нее через плечо и содрогнулся. Вид у нее был такой, словно она общалась с голосами, слышными только ей.
— Взаимосвязи, — прошептал он.
И подумал: «Нужно отбросить прежние страдания, как змея отбрасывает прежнюю кожу — только для того, чтобы обрасти новыми и принять все их ограничения. То же самое с правительствами — даже с Регентством. К сошедшим правительствам вполне можно относиться как к выкинутой при линьке ненужной коже. Я должен осуществить этот план, но иначе, чем требует Алия».
Вскоре Алия, пожав плечами, сказала:
— Лито не следует подобным образом выходить наружу в нынешние времена. Я сделаю ему выговор.
— Даже со Стилгаром?
— Даже с ним.
Встав от зеркала, она подошла к стоявшему возле окна Айдахо и положила руку ему на руку.
Он подавил дрожь, заставив себя заниматься лишь вычислениями в своем мозге-компьютере. Что-то в ней вызывало в нем бурное отвращение.
Что-то в ней.
Он не мог заставить себя посмотреть на нее. Он чувствовал запах меланжа от ее косметики. Он откашлялся.
— Сегодня вечером я займусь изучением даров Фарадина, — сказала она. — Одежд?
— Да. Ничто делаемое им не является тем, чем кажется. И мы должны помнить, что его башар, Тайканик, сторонник чаумурки, чаумас и всех других тонких способов убийства царственных лиц.
— Цена власти, — сказал он, отстраняясь от нее. — Но мы до сих пор мобильны, а Фарадин нет.
Она изучающе посмотрела на его точеный профиль. Порой трудно постичь ход его мыслей. Имел ли он в виду лишь то, что свобода действий развязывает руки для создания воинской мощи? Да, жизнь на Арракисе слишком долго была слишком безопасной. Чувства, некогда заостренные вездесущими опасностями, вырождаются, оказавшись вне употребления.
— Да, — сказала она. — У нас до сих пор есть Свободные.
— Мобильность, — повторил он. — Нам нельзя низводить себя до пехоты. Такое было бы глупо.
Тон Данкана вызвал раздражение Алии, и она сказала:
— Фарадин применит любые средства, чтобы нас уничтожить.
— В том-то и дело, — ответил он. — Вот и форма инициативы, мобильности, которую мы не имели в прежние дни. У нас был кодекс, кодекс Дома Атридесов. Мы всегда жили по средствам, а мародерствовать предоставляли нашим врагам. Это ограничение теперь, конечно, больше не соблюдается. Мы равно мобильны, Дом Атридесов и Дом Коррино.
— Мы похитим мою мать, чтобы уберечь ее от зла, точно так же, как и по другим причинам, — сказала Алия. — Мы так и живем по кодексу!
Он поглядел на нее. Ей известно, как опасно провоцировать ментата на уход в его выкладки. Разве она не понимает, что он вычислил? И все же… он до сих пор ее любит. Он провел рукой по глазам. Как же молодо она выглядит. Леди Джессика права: Алия как будто ни на один день не состарилась за годы их совместной жизни. У нее так и сохранились мягкие черты ее матери — Бене Джессерит, но глаза ее были глазами Атридесов: примеряющими, требовательными, ястребиными. А сейчас некая одержимость и жестокий расчет таились в этих глазах.
Айдахо слишком долго прослужил Дому Атридесов, чтобы не знать все сильные и слабые стороны этой семьи. Но то, с чем он столкнулся сейчас в Алии, было для него внове. Атридесы могли затевать коварные игры против врагов, но никогда против друзей и союзников, а тем более против члена семьи. Такова была твердая основа позиции Атридесов: поддерживай свое собственное население как только способен, показывай ему, насколько лучше ему живется под властью Атридесов; демонстрируй любовь к друзьям через свою искренность с ним. Хотя, не от Атридесов это исходит, то, о чем просит сейчас Алия. Он ощущал это всем своим телом и всеми своими нервами. Все его чувства и восприятия сливались в неразделимое ощущение присутствия чужеродного в занятой Алией позиции.
И — словно с резким щелчком включились датчики его ментатского сознания — ум его погрузился в тот оцепенелый транс, в котором не существуют Времени, а существуют лишь вычисления. Алия догадается, что с ним произошло, но ничего не поделаешь. Он отдался своим выкладкам. Расклад: ОТРАЖАЯСЬ, леди Джессика живет псевдожизнью в сознании Алии.
Он видит это также, как видит отражение того Данкана Айдахо, который еще не был гхолой, постоянно пребывающее в его собственном сознании. Алия обладает этим видением, будучи одной из предрожденных. Он обрел подобный дар в регенерационных чанах Тлейлакса. При том, Алия, ставя под угрозу жизнь матери, отказывается от ее отражения в своем сознании. Следовательно, у Алии отсутствует контакт с псевдо-Джессикой внутри нее. Следовательно, Алия НАСТОЛЬКО ПОЛНО во владении некоей другой псевдожизни, что всем остальным в ее сознании места нет.
ОДЕРЖИМОСТЬ!
ЧУЖДОСТЬ!
БОГОМЕРЗОСТЬ!
Сделав некий вывод, ментат принимает его и обращаются к другим граням проблемы. Так поступил и Данкан. Все Атридесы здесь, на этой одной планете. Рискнет ли Дом Коррино напасть из космоса? Его ум быстрее молнии пробежался по тем изобретениям, что покончили с примитивными формами войн: Первое — все планеты уязвимы для нападения из космоса; отсюда, всеми Великими Домами средства возмездия вынесены во внепланетное пространство. Как Фарадину не знать, что Атридесы не пренебрегли этой элементарной предосторожностью.
Второе — силовые щиты являются полнейшей защитой от неядерных снарядов и взрывных устройств, основная причина почему в военных схватках вновь вышла на первое место живая сила. Но пехота ограничена в своих возможностях. Дом Коррино может вернуть своих сардукаров хоть на прежние позиции у самых арракинских пределов, но те неровня свободным с их отчаянной свирепостью.
Третье — сохраняется постоянная опасность планетарному феодализму со стороны большого технократического класса, но воздействие Бутлерианского Джихада продолжает предотвращать перегибы технологизма. Только Иксиан, Тлейлакс и несколько разрозненных внешних планет способны угрожать в этом отношении, но все они не устоят перед совместной яростью остальных частей Империи. С Бутлерианским Джихадом покончено не будет. Механизированная война требует большого технократического класса. Империя Атридесов направила эту силу по другому руслу. Ни один большой технический класс не выходит из-под надзора. И Империя благополучно остается феодальной естественно, ведь это лучший общественный строй для того, чтобы расширяться за широко разбросанные дикие рубежи — на новые планеты.
Данкан ощутил, как озарилось его сознание ментата, на огромной скорости промчавшись по заложенным в память данным, САМИМ ПО СЕБЕ, полностью непроницаемое для течения времени. С быстротой молнии его вычисления проделали главный и решающий путь, приведя его к убеждению, что Дом Коррино не осмелится на НЕЗАКОННОЕ ядерное нападение — но он отдавал себе полный отче, из каких составляющих сложилось это убеждение: у Империи столько же ядерных и союзных сил, сколько у всех других Домов вместе взятых; по меньшей мере половина Великих Домов отреагирует без раздумий, если Дом Коррино нарушит Конвенцию — к внепланетной системе возмездия самих Атридесов присоединится всесокрушающая мощь, и не будет даже надобности к предварительному призыву. Этим призывом станет страх. Салуза Вторая и ее союзники исчезнут горячими облаками. Дом Коррино не рискнет на такую катастрофу. Он несомненно был искренен, письменно присоединившись к мнению, что ядерное оружие — это резерв, существующий для одной единственной цели: защиты человечества в том случае, если оно когда-либо столкнется с враждебным «другим разумом».